Слово перед причастием отца Григория Григорьева 16 марта 2019 г.
У протопресвитера Александра Шмемана есть книга, которая называется «Литургия смерти». Собственно говоря, смысл Литургии смерти в том, чтобы люди убедились, что смерти нет. И поминальная Литургия не какое-то особое богослужение, а поминовение тех, кого мы хотим помянуть на этой земле.
Вы знаете, что раба Божия Дарья много лет была прихожанкой нашего храма, все вы ее хорошо помните. Она отличалась особым, незлобивым, нравом. Сколько лет я ее знаю, она никогда не сделала ни одного дела против своей совести, была беспредельно искренним человеком, по-своему достаточно наивным, по-младенчески простым, с открытой душой. Всю свою жизнь она отработала учителем в школе Кировского района неподалеку от Нарвских ворот. Предварительно окончила с золотой медалью школу, с красным дипломом филфак Ленинградского университета и работала учителем всю жизнь в одном месте. У нее был широко известный в то время в нашем городе литературный клуб «Пегасик», который славился тем, что ученики всех выпусков обязательно принимали участие в его работе. Ее всегда любили...
После выхода на пенсию у Дарьи Васильевны был проект создания особого учебного заведения − по принципу пушкинского лицея, где будет 30 учеников и 50 преподавателей и будут преподаваться те дисциплины, которые преподавались в Царскосельском лицее. Милостью Божьей в 90-е годы удалось создать эту школу, которая просуществовала двадцать лет, была государственной и сделала несколько выпусков учеников. Практически все выпускники «Пушкинского лицея» поступили с первого раза в те вузы, в которые хотели. Некоторые из них сегодня здесь присутствуют. Господь дал ей возможность осуществить ее творческий замысел. И, по сути дела, когда сменилось время, она сама же и закрыла школу, доведя это дело до полного конца.
Последние годы р. Б. Дарья непрестанно причащалась, очень любила исповедь, очень тщательно наблюдала за собой, иногда оцеживая такие мелочи, которые можно было и не оцеживать. У нее уже много лет было довольно сложное состояние здоровья − порок сердца и сердечная недостаточность. Довольно сказать, что последние десять лет своей жизни она была на инвалидности I группы. Как вы знаете, у нас I группу обычно дают перед смертью, а она все-таки прожила десять лет. Моя дочка Настя, ее внучка, делала все, что можно, для того чтобы вовремя диагностировать ей нарастание недостаточности. Четыре-пять раз в год мы на несколько дней закладывали ее в клиники, для того чтобы восстановить ее состояние.
И вот 16 декабря уже прошлого года у нее возникло обострение хронического холецистита, что, по сути дела, никогда особо не беспокоило. Желчный камень закупорил желчный проток, и необходимо было срочное хирургическое вмешательство. Вечером, видя, что нарастает желтуха, мы отправили ее по скорой помощи в Медицинскую санитарную часть 122, где работает много моих друзей по медицинской академии. Все было быстро продиагностировано, была сделана операция, давшая выход желчи, удален камушек из желчного протока, все восстановилось. Перед операцией она причастилась и сказала, что, если что-то случается, то, как и было подготовлено, везти хоронить ее в Городок. Причем мы говорили об этом вроде как в шутку. Она очень плохо вышла из-под наркоза, отказал кишечник, но каким-то чудом ее удалось восстановить. Потом нарушился ритм сердца, который тоже удалось исправить. Затем начала развиваться легочная недостаточность, плюс ко всему была еще бронхиальная астма. Было принято решение поместить ее в реанимацию и перевести на искусственную вентиляцию. Конечно, все мы думали, что конец приближается, остаются считанные дни до разрешения этой ситуации. Но так получилось, что, по вашим молитвам, по милости Божьей, она это преодолела, где-то через месяц ее сняли с искусственной вентиляции, и дней десять она дышала самостоятельно. Когда ее переводили на искусственную вентиляцию, у нее разыгралась очень тяжелая пневмония: температура была сорок градусов, ничем не снималась, и ее обкладывали льдом. Думали, что она просто не выйдет, но она преодолела пневмонию, вышла, снялась с искусственной вентиляции. Она практически была в сознании, мы постоянно общались, но были отчасти повреждены голосовые связки, когда вставлялся аппарат искусственной вентиляции (потом ей вставили трахеостому). Она все понимала. Мы приходили, она писала на бумажке − мы общались. Каждый день она причащалась.
Вся эта история тянулась три месяца. У нее появилась вторая волна пневмонии. И когда мы с паломниками были на Святой Земле, мне позвонили и сказали, что у нее отказывают почки, как бы все... Мы помолились − почки стали работать. Конечно, удивительной была работа врачей в реанимации, они делали какие-то чудеса, всё, что в человеческих и нечеловеческих силах. Она опять пришла в сознание, опять пошла на поправку, у нее стала уменьшаться пневмония, клинический анализ крови был идеален. И накануне ее преставления ко Господу мы с моей сестрой Василисой и ее мужем Эдуардом были у Дарьи Васильевны, общались с заведующим реанимацией (сегодня он придет на отпевание) − в общем состояние ее было стабильным. Мы ее причастили, и ночью она отошла ко Господу − тромбоэмболия легочной артерии. Но сам факт − три месяца на искусственной вентиляции, в сознании… Мне все это очень трудно представить. Конечно, это связано и с тем, что медицина очень продвинулась, появились совершенно другие возможности по реанимации человека.
Если вы спросите, что я чувствую сейчас, я отвечу − стараюсь ничего не чувствовать, я занимаюсь конкретными делами: оформление документов о смерти, забор из морга, подготовка к отпеванию, к переезду в Городок Витебской области, куда мы поедем в понедельник. Я считаю, что в этот период не следует очень сильно погружаться в свои воспоминания, потому что можно потерять свою функциональность.
Дарья Васильевна была мне не просто мамой, но настолько близким человеком, который следовал за мной, куда бы я ни шел. У нас было абсолютнейшее взаимопонимание. Она даже была на моей подводной лодке. Но все воспоминания будут потом, когда пройдет этот технический период. Потому что воспоминания − это удел человека, когда он остается наедине с собой, в тишине своей души, наполненной благодатью, светлой печалью Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа.
Посещая Дарью Васильевну, мы постоянно говорили, что все ее любят, все за нее молятся, и она показала себя в реанимации как удивительно целенаправленный человек. Трудно представить, чтобы кто-то из молодых людей смог бы так бороться за свою жизнь. По сути дела, смерть для нее была снятием с креста. Когда мы спрашивали ее: «Как?..» − она писала: «Устала. Хочу в Юкки. Хочу в храм». Мы говорили: «Вот снимут искусственную вентиляцию, и заберем». С аппаратом искусственной вентиляции человека ведь не заберешь. Сейчас такие аппараты искусственной вентиляции, что когда человек дышит сам, они автоматически отключаются, т.е. они угадывают по приборам насыщение крови кислородом и подают его столько, сколько надо. Но все-таки три месяца на кресте... И абсолютно благожелательное отношение ко всем. Просто удивительно. И я поразился тому, какие все-таки у человека резервные возможности, мы даже не представляем.
И вот сегодня р.Б. Дарья пребывает с нами на своей последней Божественной литургии. Отпевание будет после окончания Литургии. И еще раз хочу сказать вам: не огорчайтесь, не плачьте − смерти нет. Но если вам хочется плакать, то плачьте, плохого в этом тоже ничего нет, это по-человечески понятно и нормально. Возможно, вам так будет легче. Хорошо, когда у человека есть слезы. Но на самом деле это светлый и радостный путь. Она выбрала в городе Городке, где прошло ее детство и похоронены родители, мои дедушка с бабушкой, место на кладбище рядом с ними. При жизни она подготовила его, мы расширили для нее ограду, и всякий раз когда она бывала на могиле, то говорила: «Ну ты же не забудешь − вот здесь». То есть человек выбрал себе место рядом с самыми близкими и любимыми людьми. Поэтому чувства мои смешанные. Повторяю, что я стараюсь не фиксироваться на воспоминаниях, потому что станет очень тяжело. Но все равно существует большая тяжесть, оттого что уходит близкий человек и ты остаешься старшим в роду. При этом присутствует тишина Божьей благодати и радости, и свет. Если бы вы спросили меня, чего же больше, я бы сказал, что больше все-таки тишины: 20 процентов тяжести и 80 процентов тишины. Поэтому прошу вас всех молиться сегодня за рабу Божью Дарью и за всех сродников наших со времен Адама преставльшихся на всей земле. Аминь.