Интервью с Григорием Игоревичем Григорьевым для Выборгской Епархии

Артем Карагодин, пресс-секретарь Выборгской Епархии: «Это – мой первый опыт интервью, и сказать, что я очень волновался, готовясь к нему, значит, вообще промолчать. Тем более, если учесть, со сколь интересным собеседником мне выпало общаться. Имея возможность побывать у отца Григория в храме, в клинике и дома, увидев, как он служит, работает и живет, мне стало ясно, что просто репортаж – это не тот формат, который может более-менее полно сформировать у читателя представление о деятельности этого человека. Готовясь, к интервью, я попытался собрать в одно предложение все его титулы, достижения и звания, и строчке, этак, на десятой, понял, что тут будет мало и целого абзаца. В общем, читайте и делайте выводы сами. Итак…»

— Добрый день, отец Григорий! Огромное Вам спасибо за эту возможность побеседовать с Вами. Но, экономя Ваше время, не буду долго затягивать с началом. Итак, Вы – доктор медицинских наук, магистр богословия, профессор кафедры психологии и педагогики Северо-Западного государственного медицинского университета им. И.И. Мечникова, заслуженный врач России, Ветеран труда, при этом входите в число наиболее известных врачей мира, являетесь консультантом ООН по вопросам наркотизма, действительный член Русского географического общества, заслуженный подводник России, автор более 400 научных работ, опубликованных в том числе и за рубежом, преподаете в Санкт-Петербургской православной духовной академии спецкурс «Аддиктивное (зависимое) поведение», являетесь основателем в 1988 г. Международного института резервных возможностей человека и сопредседателем Александро-Невского братства трезвости, членом коллегии Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению, членом Союза писателей России. Вы отец трех детей и дед четырех внуков. Вашими трудами и трудами врачей Вашего института от алкоголизма пролечено более 130 тыс. человек. Помимо этого Вы являетесь настоятелем и председателем Приходского совета прихода вновь строящегося храма Рождества Иоанна Предтечи в Юкках Всеволожского района Ленинградской области. Юккам более 500 лет, но здесь никогда не было православного храма. И сегодня, любой, кто здесь побывал, может видеть, что этот дивный храм, построенный по проекту лауреата высшей премии Международного союза архитекторов сэра Патрика Аберокромби (аналог Нобелевской премии в области архитектуры), народного архитектора России академика В.Ф. Назарова – подлинный памятник архитектуры, произведение искусства, без всякого преувеличения. Как Вам удалось все это успеть, и что ощущает человек, столь полно реализующий себя в жизни?

— Не знаю. Каждый раз, когда оглядываюсь на сделанное, то понимаю, что сделано очень мало, но и в моей немощи «сила Божия свершается». Надеюсь, что я, как всякий человек, всего лишь орудие в руках Божиих. Мне кажется, чтобы реализовать себя по-настоящему следует перестать противиться воле Божией, перестать бороться с Богом. Для этого необходимо разобраться в том, что в твоих силах, когда следует максимально проявлять свою волю, а что может свершиться лишь по велению свыше, и не сопротивляться этому.

— То есть, проще говоря, главное научиться видеть Божий промысел, плыть по Его течению?

— Это очень важно для христианина – уметь плыть по Божиему течению, радоваться и удивляться тому как дивно все устраивает Господь. Но не следует забывать: «на Бога надейся, да сам не плошай». Необходимо бодроствовать, чтобы не проспать, увидеть и использовать тот момент, когда, услышав Божий призыв, следует максимально отмобилизовать свою волю и это короткое благоприятное время, этот шанс нельзя упустить. Это, наверное, приходит с опытом, и я счастлив, что иногда это у меня получается, во всяком случае я стремлюсь быть орудием в руке Божией.

—В этом Ваш рецепт успешной деятельности?

— Наверное, и в самом деле, я успешный человек. Но единственное, чем могу похвастаться – это скорбями и немощами, они – мои. Все же таланты от Бога и за их преумножение придется дать нелицеприятный ответ. Думаю, что грехи – это таланты без Бога.

— Этот же принцип Вы применяете, насколько я могу судить, и в Вашей пастырской деятельности? Что важнее всего здесь?

— Пожалуй, до определенной степени осознать, что «иго Мое благо и бремя Мое легко». Очень важно – не оттолкнуть человека от Бога, не заслонить собой ему дорогу к любящему Отцу. Казалось бы, что проще, но, на самом деле, – это непростая задача. Иногда бывает так, что именно в Церкви страждущему загораживают дорогу к Богу. Когда человек достаточно воцерковлен, когда он воспринял благодатный дух Божественной любви, ему уже никто не восприпятствует стяжанию благодати, никто не отвратит его от Бога. А вот если он делает лишь первые шаги в православии, это сделать очень даже просто. Достаточно встретить человека на пороге храма без духа любви, или просто высказать ему формальное замечание. Например, приходит человек в церковную лавку, и спрашивает: «А что у вас можно почитать о Боге?». А ему предлагают: «Как подготовиться к смерти», «Как умереть по-православному», «Как пройти воздушные мытарства» и т.д. После таких встреч человек может окончательно свалиться с духа и уйти из храма. И так-то ему, бедолаге, было плохо, он за утешением пришел, и ему хотелось обрести благодать и узнать «Как возрадоваться жизни», «Как преодолеть трудности» и «Как стяжать благодать Святаго Духа и научиться быть счастливым». А вместо этого ему предложили обрести депрессию.

Если при первом посещении он встретится в храме с Богом и обретет благодать Божию, то он и к воздушным мытарствам подготовится, и в грехах покаяться сумеет, и в спасение поверит. А если встретится в храме со «злой бабкой», то возможно и от Бога удалится. Все хорошо в свое время. Духовного младенца следует сначала кормить «жидкой пищей», а по мере духовного возрастания – «твердой». У нас же могут сразу дать «твердую» духовную пищу, к которой человек попросту не готов.

Общеизвестно, самое главное Таинство в Церкви – Таинство Причастия. Когда человек еще мало разбирается в духовной жизни, можно подойти к нему с принципом акривии, а можно – икономии[1]. Оба подхода нужны в деле душепопечения. Кому-то полезнее жесткий подход, ну а кому-то мягкий. 121 правило 6 Вселенского собора гласит: «…проявить к страждущему сострадание, дабы не ввергнуть его в стремнины отчаяния». Именно это не должно произойти сегодня в храме. Для начала «духовному младенцу» хорошо бы показать свет, радость, благодать и любовь Божию, а уже потом по мере «духовного взросления» дать «твердую пищу».

А можно ко всем применять акривию с самого начала, и тогда люди станут уходить из храма. Поэтому многие идут сегодня в секты потому что в храме не нашли душа утешения, духа любви, ведь сектанты сразу окружают человека заботой и вниманием – атакуют воинственной, навязанной «любовью». А в нашей святой, соборной и апостольской Церкви порой простой человек никому не нужен. Для нас, сегодня, самое главное – восстановление духа любви в православных храмах, а также, чтобы в нас – христианах – было сострадание друг ко другу и не было лукавства. «Потому узнают все, что вы Мои ученики, что будете иметь любовь между собою». Казалось бы, все просто. И если мы восстановим «любовь между собою», то люди наполнят и переполнят в наши храмы. Мы в Юкках в меру собственных сил стараемся окружить прихожан состраданием и сопереживанием, чтобы в храме присутствовал дух любви и не было лукавства и формализма. Для вновь пришедшего это очень важно. Потому что, когда слепому рассказывают о свете, то пока он его не увидит, ему сложно будет стремиться к этому свету. Сперва свет нужно показать, чтобы человек вкусил «сладость небесного хлеба», а духовное воспитание – следующий этап – и, в первую очередь, это личный пример пастыря. Так преподобный Серафим Саровский пророчески утверждал «Спасись сам – и вокруг тебя спасутся тысячи».

— А как личный пример пастыря можно подать во время Богослужения?

— Например, служа Божественную литургию, мы стараемся ее служить словно последний раз в этой земной жизни. Как если бы сразу после службы мы встретились бы со Христом. И если это получается, то все лукавство и формализм сами собой уходят прочь. Люди это сразу чувствуют и стремятся в храм. Храм наполняется людьми.

— Если подытожить вышесказанное, самое главное в любом начинании – избегать формализма и лукавства, подавать личный пример в духе Божественной любви и тогда человеку не навредишь? Да, получается, что важнейший принцип духовного примера «не соблазнять малых сих», почти как важнейший принцип медицины – не вреди?

— Наверное так. Раз Вы затронули главный медицинский принцип врача по отношению к больному – не вреди, то и я перейду к медицине, то есть, к хорошо знакомому мне лечению алкоголизма и других зависимостей. В Военно-медицинской академии при изучении клиники заболеваний преподаватели нас учили мыслить триадами главных симптомов и синдромов болезней. В этом есть нечто научно правильное, нечто от Божественного Триединства. Три главных свойства всегда можно выделить во всем. Триада достаточно хорошо запоминается. Выделяя главное всегда легче вести дифференциальную диагностику медицинских симптомов и синдромов для постановки правильного клинического диагноза.

Если применить принцип триады как критерий успешности исцеления от пьянства, то на первое место следует поставить личный пример трезвости. При этом следует особо подчеркнуть – не надо бороться с алкогольным веществом. Я сам с декабря 1980 года, более 30-ти лет не принимаю никаких спиртных напитков. Несомненно, есть люди, которые способны употреблять алкоголь в меру, и их немало. Господь не запрещает пить в меру, как впрочем, Он не запрещает вообще ничего. Воля человека абсолютно свободна к выбору добра и зла. Лично я для себя выбрал полную трезвость, которая, к тому же,  необходима мне профессионально для того чтобы подавать пример своим больным и своим прихожанам.

Второе – в каждом деле нужно быть профессионалом, глубоко понимать, знать и уметь, и несомненно верить в то, что делаешь.

И наконец, третье – иметь дар исцеления, то есть, дар сострадания и сопереживания. Чтобы боль человека, к тебе пришедшего, стала твоей болью, т.е. «возлюбить ближнего своего как самого себя». Следует отнестись к страждущему и болящему как к самому любимому, самому дорогому человеку.

Таким образом, если врач сам не пьет, верит в то, что делает, умеет сострадать и сопереживать больному, то любой метод даст положительные результаты. А если человек приходит к врачу и просит его: «Помогите мне бросить курить», а в ответ слышит – «сейчас докурю и вылечу», то результатов здесь не будет: лукавым духом не исцелишь человека.

Ну а дальше в деле преодоления аддиктивного (зависимого) поведения существуют две дороги – страх и любовь. Вот, к примеру, многие современные медицинские методы лечения зависимостей основаны на страхе. Я – не против лечения страхом, страх иногда действительно помогает бросить пить, курить, принимать наркотики. Страх – это стресс. А стресс может включить резервные возможности человека: его духа, души и тела. Кодировка и многие другие методы медицинского лечения основаны на страхе. И если человек под страхом лечения не пьет – это хорошо, плохо то, что он нередко считает сколько времени осталось до окончания лечения страхом. Если больной будет с нетерпением ждать этого дня, то запьет порой еще сильнее, ведь со временем здоровье его уменьшается, а болезнь увеличивается. Страх может остановить страждущего, но не может его исцелить. Этой трезвой передышкой, когда человек останавливается в выпивке хорошо бы воспользоваться, чтобы привести блудного сына к любящему Отцу – Богу. Только Господь окончательно исцелит человека на дороге любви. Одним словом – лечит врач, а исцеляет Господь.

— Тогда сразу такой вопрос. Есть ли методы в лечении зависимости, которые Вы не одобряете, которые априори могут принести отрицательный результат? Может быть, это методы, основанные на страхе, без сострадания?

— С моей точки зрения темная сила не может исцелить человека, это очень важно понять, что только Господь создавший тело человека – храм Духа может его восстановить но и сам человек, созданный по образу и подобию Божию, при помощи своей воли, самовнушения может себя как разрушить, так и отремонтировать. Темные же силы могут лишь манипулировать этой созидательной способностью человека к самовнушению, присваивая Божий дар за свое воздействие, тем самым заслоняя Бога от человека. Иначе говоря недопустимы лишь те методы, которые заслоняют Бога от человека, унижают и растаптывают его человеческое достоинство. В советское время, к примеру, существовал метод Столбуна. Он исходил из того, что человек, страдающий алкоголизмом, – больная личность, а потому надо разрушить эту личность и построить новую. Бога здесь заменял сам Столбун. Собственно говоря – это механизм рождения многих сект.

Я категорически против раздавливания личности человека. Нужно помнить, что человек по словам митрополита Антония Сурожского – это живая икона, пусть поврежденная, пусть больная. И даже, если мы «ненавидим его грехи» все же следует «любить грешника». При наличии дара сострадания любые медицинские методы достаточно действенны и эффективны. В приведенном выше негативном примере с методом Столбуна этого-то как раз и нет. Личность, не имеющая дара сострадания – подавляет, раздавливает, заслоняет собой Бога от человека. И это, конечно, недопустимо.

К сожалению, нередко современные наркологи не очень-то верят в то, что делают и не стремятся помочь больному. Порой они пытаются вызвать страх смерти перед психоактивными веществами путем обмана, но лукавым духом никого не исцелишь. Иногда в самих врачах пребывает лукавый дух, т.к. и у врачей могут быть патологические зависимости. Хотя, разумеется, есть немало достойных специалистом, которые сопереживают и помогают людям. Поэтому дело не в методах лечения, дело в личности самого врача. Я считаю, что врачей, занимающихся зависимостями, крайне полезно приводить к полной трезвости, тогда им не придется обманывать своих пациентов. Даже если у врача нет личной зависимости от алкоголя, пример полной трезвости будет здесь исполнением слов апостола Павла: «Если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего» (1 Кор. 9.13). Такие люди смогут приводить к Богу своих пациентов, а, значит, исцелять их. Все что здесь сказано про врача в полной мере можно применить и к священнику.

— А как Вы относитесь к понятию «православный врач»?

— «Православный врач», он какой, хороший врач или плохой? По словам заслуженного профессора Санкт-Петербургской православной духовной академии протоиерея Владимира Сорокина, это как ярлык – «советский спорт». Я согласен с отцом Владимиром.

Возьмем такой пример. Иван Петрович Павлов, Нобелевский лауреат, основоположник научной физиологии, в свое время староста прихода Знаменской церкви, разрушенной после его кончины на улице Восстания, где сейчас метро «Площадь Восстания». Можно ли сказать, что он был православным физиологом? Конечно же – нет, так как нет православной физиологии, есть лишь научная материалистическая физиология. Иван Петрович был великим физиологом даже гениальным. Одновременно он был глубоко верующим православным человеком, окончившим до революции духовную семинарию. Православие, конечно, накладывает колоссальный отпечаток на всю жизнедеятельность человека, его мировоззрение, повышает чувство ответственности, помогает обрести особый смысл жизни, защищает от эмоционального выгорания, но медицина не может быть православной или неправославной. Как не может быть физиологии иудейской, мусульманской, индуисткой или буддистской, как не может быть «православных» сантехников или «православных» юристов? Юрист либо плохой, либо хороший, равно как и сантехник. А православный врач, или православный психолог – это своего рода пережиток ярлыкомыслия советского времени, символ профессиональной беспомощности.

— То есть, это как раз тот самый заштампованный формализм, которого Вы стараетесь избегать?

— Пожалуй, что так. Именно ярлыками воспитывается формальное отношение к любому делу. Это своего рода – «неофарисейство». Не бывает «православной медицины или психологии», т.к. нет православной медицинской академии, потому что вся медицина – физиологична и материалистична. Но при всем этом, естественно, вся физиология, как впрочем и вся научная медицина по своей сути – православна, ведь «душа по своей природе христианка». Так как Господь создал человека, то физиология изучает законы, данные свыше. Поэтому врач может быть хорошим или  плохим, он может быть верующим или неверующим, но само понятие «православный врач» разделяет медицину на «истинную православную» и «ложную неправославную». Это крайне формальный и опасный подход, ведь от того человека который будет давать оценку современной науке, навешивать на нее ярлыки, будет зависеть как эта наука будет восприниматься современным православным сознанием. Давайте, в данном случае, оставим духовную оценку добра и зла современной медицины на суд Божий. А результаты медицинского труда будем анализировать по их «физиологическим плодам» приближающим к Богу или удаляющим от Бога.

Формальная оценка медицины приводит к формальной вере. Формальная же вера – есть неверие. Когда я учился в Военно-медицинской академии, у нас были любимые лекторы, а были те, кого слушать не хотелось, потому что они были формалистами. Зато у таких формальных преподавателей спалось на занятиях очень даже неформально.

— Соглашусь с Вами. По своему опыту выступлений перед аудиторией могу сказать, что когда ты говоришь интересно, то слушают все. А если в аудитории постоянно идут разговоры, то виноват сам лектор, потому что не смог заинтересовать слушателей. И теперь вот такой вопрос. Я присутствовал на одной из Ваших бесед-проповедей. Она шла три часа, и за это время никто не вышел из аудитории. В чем секрет?

— В общем-то, секрета нет, но есть определенные приемы, и их немало: это и темп речи, и паузы, и мимика, и жесты. Но если говорить по существу, то запоминается лишь то, что эмоционально значимо. В любой беседе нужно затронуть эмоциональную сферу человека, расшевелить слушателя, возможно даже задеть за живое. Он может принять вашу точку зрения или не принять ее. Главное не оставить его равнодушным. В Апокалипсисе сказано: «был бы ты холоден или горяч, то принял бы я тебя. Но так как ты не холоден и не горяч, но тепел, то изблюю тебя из чрева своего».

Очень важно заинтересовать человека, зацепить его. Затем нужно научиться удерживать его внимание. Правильное построение беседы это своего рода искусство концентрации эмоционального напряжения. Если человека в беседе не заинтересовать, то он попросту вас не услышит, внимание его рассредоточится и он заснет. Однажды в Тобольской Епархии я выступал перед аудиторией много часов подряд, почти как Фидель Кастро, который мог выступать без перерыва по 5-6 часов и более (смеется). И, когда лекция закончилась, люди не отпускали меня до самой кельи в монастырской гостинице, а кто-то потом поехал провожать меня в аэропорт. Когда я остался один, то язык мой двигался с трудом. Искусство проповеди – это не только большие знания, но и огромный повседневный труд. Так что, этому можно и нужно учиться. И каждое яркое выступление – это титаническая работа. Труднее всего на свете научиться выражать свои мысли так, чтобы они были простыми и ясными и запоминались надолго, быть может навсегда. Конечно же, чтобы ясно излагать следует ясно мыслить.

— Заметил такую особенность. Когда Вы говорите с людьми, то не даете практически никаких лобовых советов и выводов, Вы даете образы.

— Потому что образы – эмоциональны. Притчи порой запоминаются на всю жизнь. Если говорить какие-то постулаты, перечислять пункты, то информация будет усыпляющей, неинтересной. Притчи же всегда таят в себе загадку и пробуждают сознание. Иногда мои пациенты задают вопрос: «Почему мне плохо, почему меня постоянно преследуют неудачи, как это связано с пьянством?» Если человеку ясно и образно объяснить, что когда он живет только по страстям, то уходит с дороги заповедей Божиих и нарушает связь с любящим Отцом – Богом. Не Господь нас наказывает, а мы сами наказываем себя уходя от Него.

Для того, чтобы свои проблемы преодолеть, необходимо всегда жить с Богом, регулярно встречаться с Ним в Церковных Таинствах. Когда люди начинают это понимать, то пробуждается их интерес к Божественному. Они начинают спрашивать, интересоваться, например: «Что такое аддиктивное поведение?». Иногда я рассказываю им сказку о золотой рыбке. Это как правило хорошо запоминается. А бывает, что новые светлые образы, во время беседы, словно извне приходят. Думаю, что так и должно быть, ведь Спаситель сказал своим ученикам «не думайте как и что вам сказать, ведь из уст ваших потекут реки живой воды». Конечно же к мыслям следует относится исключительно внимательно, ведь мысли бывают от Бога, от лукавого и от других людей. Я все время прошу Бога, чтобы Он научил меня вовремя распознавать «небесные послания» и отличать их от «телеграмм подземной канцелярии».

Однажды я венчал пару в нашем храме, и, как обычно на Венчании, читалось Евангелие о браке в Кане Галилейской. Многие богословы обсуждали первое чудо Спасителя. Много раз мы разбирали этот евангельский сюжет на мероприятиях в Иоанно-Предтеченском братстве «Трезвение» Русской Православной Церкви. Почему в качестве первого чуда – Христос превратил воду в вино.

У богословов немало про это сказано. Иногда в этом видят прообраз будущей Евхаристии: как вода изменяется в вино, так вино – в кровь Спасителя. Иногда пишут, что Господь пожалел бедных людей, спас их от позора нехватки вина на свадьбе. Высказываются и другие трактовки этого евангельского действа. Но все богословы единодушны в том, что божественное вино не могло опьянять в привычном хмельном смысле. Это был земной прообраз Царствия Небесного, которое внутри нас есть.

В Ветхом Завете употребляется тринадцать разных слов, которые в Святом Писании были переведены одним словом – вино. Из тринадцати древнееврейских терминов только три имеют отношение к алкоголю, а остальные десять – разные формы сохранения виноградного сока. Алкогольный хмельной градус всегда был артефактом – последствием брожения сока. Для того чтобы лишить забродивший сок нежеланного алкогольного градуса: вино выпаривали, фильтровали и разбавляли водой.

Вино имело большое значение для ветхозаветного человека, но значение это состояло не в способности опьянять, не в потере человеческого облика. Вино было символом жизни, символом радости, символом человеческого труда, преобразующего плод Божественного творения в рукотворённое вещество. Напоминая кровь человека, было оно и символом жертвы – прообразом будущей Жертвы Христовой.

Нужно ли нам исследовать, было ли алкогольное вещество в благодатном вине Каны Галилейской? Нам важно не это. Важно то, для чего совершил Христос Своё первое чудо! Конечно, не для того, чтобы удовлетворить страстям падшего человека, не для того, чтобы «довести до кондиции» захмелевших гостей свадьбы. Христос сотворяет «вино прекрасное», - по слову свт. Феофилакта Болгарского, - «гораздо превосходнее того, что совершается природою». Его цель – подарить людям духовную радость, радость богообщения, овеществлённую любовь Бога к человеку. Любовь Христова и плоды Его трудов, Его чудес способны только отрезвить человека, способны привлечь человека к Богу. «Что скажет Он, то сделайте» - сказала распорядителю пира Богородица, а Христос благословив воду в сосудах превратил ее в вино. Сегодня некоторые люди «осмысливая» этот факт говорят – сам Спаситель не возражал против выпивки. Причем это нередко произносят те, которые пьют водку, «чистый» спирт и все то, что горит синим пламенем, оправдывая действиями Христа Спасителя свою страсть винопития. Люди пьют крепкий алкоголь чтобы получить земное опьянение и не ведают того что можно быть опьяненным и без вина. С Богом не нужно пить «земного вина». С Богом будешь «пьянеть» от благодати Божией. Как во времена Троицы Пятидесятницы апостолы были «опьянены» Духом Святым.

— А Пресвятая Богородица все это отлично понимала, потому и обратилась к Спасителю с просьбой.

— Конечно. Было бы глубоко неверно считать, что Христос на свадьбу привнес опьяняющий хмельной дух. Разве у Него была задача напоить людей? Скорее, напротив, он хотел научить их трезвой, счастливой жизни, жизни с Богом, сделать их земной мир таким, чтобы они увидели и почувствовали в нём провозвестие Царствия Небесного.

— Мы коснулись принципов разных направлений Вашего служения. И выяснили, что главный враг любого служения – формализм. А если говорить о богослужебной жизни, в чем здесь может проявить себя этот самый формализм?

— Например, в отношении ко Причастию. Главным в вопросе подготовки ко Причастию может стать формальное выполнение всех подготовительных правил и недопущение к Чаше всех кто «не готов». Не отрицая важности предпричастной подготовки для меня в этом вопросе не менее важно и то, чтобы все, кто участвует в Божественной Литургии, стремились причащаться. Люди приходят в храм на общее делание, на встречу со Христом, но если они не причащаются, то кто же они? Свидетели встречи со Христом других братьев? Свидетели того, как хлеб и вино пресуществляются в Тело и Кровь Христа? В первохристианские времена на Литургии не причащались только оглашенные (готовящиеся ко Крещению). И на возгласе «оглашенные, изыдите» они выходили из храма, а причащались верные (все оставшиеся в храме после ухода оглашенных). Понятно, что сегодня время изменилось. Понятно также, что к Причастию следует готовиться. Но, не причащаясь на Божественной Литургии, не становимся ли мы православные христиане порой оглашенными. Ведь в общем делании Евхаристии необходимо личное участие, личное принятие в себя Тела и Крови Христовых! А то выходит, что мы как будто побывали на кухне у Царя Небесного, поучаствовали в приготовлении пищи, а принять участие в трапезе сочли себя недостойными? То есть, готовить достойны, а вкушать недостойны! Выходит, получается, что если человек недостоин встречи с Богом сегодня, то завтра, возможно, он станет этого достоин? Но ведь человек никогда не может быть достоин Святого Причастия. Всегда он принимает Тело и Кровь Христа по своей великой нужде и беспредельной Божией милости.

Однажды в беседе с отцом Иоанном Кронштадтским один прихожанин пожаловался ему на то, что очень хотел причаститься, но не посмел, так как выпил утром глоток чаю. «Ну что ж, - ответил кронштадский пастырь, - Господь стучал в твое сердце, а ты – не открыл!» Это не значит, что можно вкушать пищу перед Причастием, но бывают исключительные ситуации, когда Господь стучит в сердце человека и важно их не пропустить. Чтобы отказать человеку в Причастии надо иметь очень серьезные основания и взять на себя великую ответственность. Вдруг человек выйдет из храма непричащенным и умрет, мы ведь этого знать не можем. А мы его Причастия лишили. Всякая Литургия может быть для нас последней. Вот, отслужили, и все! Встреча со Христом. Ведь мы действительно не знаем, когда это случится!

— То есть, получается, если к Чаше подходит больной человек, формально не готовившийся ко Причастию, то, возможно, есть смысл его причастить?

— Это всегда прерогатива священника. Он должен почувствовать готовность человека ко Причастию, его нужду. И по возможности не заслонить человеку дорогу к Богу. Многие святые отцы такие как преподобный Серафим Саровский, святитель Игнатий Брянчанинов, святой праведный Иоанн Кронштадский, Паисий Святогороец и многие другие призывали своих духовных чад к частому Причастию. Противники таких взглядов возразят, что частое Причастие может перерасти в привычку, но вопрос к ним: вы много знаете таких людей? Пообщайтесь с теми, кто часто причащается, таких людей сейчас единицы. По нынешним временам прийти в храм это уже духовный подвиг для современного человека.  Ведь каждый приход в храм – это своего рода тяжкая брань с собственным грехом. Трудно встать, трудно придти. Вот, сегодня, в будний день на Божественной Литургии причащались люди. Многие из них приехали из города. Во сколько они встали, когда они легли спать? В этом разве нет духовного подвига? Разве может возникнуть привычка в духовном преодолении самого себя?

— Но ведь апостол Павел пишет коринфянам, что тот, кто ест и пьет недостойно, то есть, делает это, недостойно относясь к Евхаристии, тот ест и пьет осуждение себе, и оттого «многие из вас болеют и умирают…»

— Я понимаю это так, что Причастие не может помочь тем, кто не прощает своих врагов «и остави нам долги наши якоже и мы оставляем должником нашим». Если же человек сам желает прощения Божия, но не прощает обидивших его и подходит с этой обидой к причастной чаше, то он не встретится со Христом. Господь как бы пройдет сквозь него. Тот, кто причащается не встречаясь с Господом может повредиться в своей вере. Именно поэтому Причастие может повредить человеку, о чем и предупредил людей первоверховный апостол Павел. Но я не верю в то, что Господь насылает на нас болезни. Ведь, если бы Он по справедливости наказывал нас по нашим делам, то мы давно бы лежали в могиле. Он – Любящий Отец.

В евангельской притче о блудном сыне, любящий отец не задает своевольному сыну никаких вопросов, а просто отпускает его с миром. И когда блудный сын пройдя дорогой греха возвращается к любящему отцу, тот встречает его с великой любовью и милосердием. Любящий отец – это Бог. Бог никого не наказывает. Человек сам наказывает себя уходя от Бога. Конечно, если человек просто придет для того, чтобы поглумиться над Дарами, такого человека причащать нельзя. Но лично я таких людей не встречал, думаю это какая-то особая форма психического заболевания, своего рода духовное безумие. Если же станут причащаться колдуны, то они перестанут быть колдунами, «ведь если сатана сатану изгоняет, то как же устоит царство его». Священномученик Киприан Антиохийский, храм в честь которого я строю, был самым известным колдуном III века, а мученица Иустина одной молитвой разрушила все его чары и привела ко Христу.

— А если человек выпил? Такое ведь тоже бывает, особенно в большие праздники.

— Такое бывает крайне редко. Пьяного причащать нельзя. Но, если он погибнет выйдя из храма отчасти мы будем виноваты в том, что он умер не причастившимся. Это не значит, что мы не должны его отрезвлять, но мы должны попытаться ему помочь в духе Божественной любви. Сегодня в храмах бывает много людей, особенно по праздникам, а причащаются порой единицы. Ведь это катастрофа! Поэтому многие православные бывают столь угрюмы, потому что причащаются редко. А там, где люди причащаются часто – все улыбаются, хотя кто-то может посчитать их просто чокнутыми.

— Для иудеев – соблазн, для эллинов – безумие?

— А так и должно выходить. Пусть считают чокнутыми, пусть спрашивают: «А чего это православные все время счастливые ходят? Наверное, у них есть какая-то тайна!» Вот вам и мотивация для прихода в храм. А еще, я заметил одну такую вещь. Самые главные нравоучители, моралисты нередко бывают «гробами лакированными». Если кто-то «связывает бремена неудобоносимые», например, призывает другого читать по пять глав Евангелия в день, то сам он, скорее всего и по главе не читает. Потому что тот, кто действительно часто читает Писание, тот понимает, какой это труд, и не станет его другому формально навязывать. Один мой знакомый владыка требовал священника, накладывающего епитимию на прихожанина, точно такую же епитимию накладывать и на самого себя. Думаю – это очень полезно.

— Спасибо, отче. Но, возвращаясь к борьбе с алкоголизмом, хотел спросить Вас: можно ли построить эту борьбу именно на принципах православной аскетики, т.е, рассматривать этот недуг исключительно как страсть? И можно ли использовать опыт борьбы с алкоголизмом в борьбе с иными страстями?

— Следует отметить, что пьянство само по себе настолько тяжелый грех, что любое «не-пьянство» всегда лучше, чем пьянство. Трезвость – это основа духовности, ее фундамент, но еще не сама духовность. Если обратиться к святоотеческой традиции, то фундаментом всех грехов выступает чревоугодие, а фундамент чревоугодия – пьянство. Даже в те благодатные времена, когда пьянство было такое же эпизодическое  как и обжорство святые отцы считали их тяжким грехом. Но, если бы они увидели современных запойных пьяниц, то пришли бы в ужас, потому что в их время такого, конечно же не было. Они и помыслить не могли, что грех пьянства и обжорства разовьется до такой степени, как у нас.

Пьянство нередко приводит к блуду. Блуд – к сребролюбию, потому что без денег эту страсть очень сложно удовлетворить. Сребролюбие – к унынию, т.к. если постоянно думать о деньгах, неизбежно впадешь в депрессию. А уныние – к гордыне, когда человек всех вокруг себя считает дураками, озлобляясь от безысходности. Если мы подрубаем корень всех зол, пьянство, то обрушивается вся пирамида греха. Потом она, конечно, выстроится заново, но это будет уже другая история. Поэтому пьянство является краеугольным камнем всех грехов, и любая форма трезвости потенциально приближает человека к Богу. Хорошо бы не упустить это время трезвости, чтобы приблизиться к Богу. Конечно же, без аскетики здесь не обойтись.

— Получается, похоть плоти, похоть очей и гордость житейская – это именно та самая пирамида. И пьянство – это похоть плоти в самой высшей степени. Неслучайно апостолом Павлом она называется в первую очередь, а гордость житейская – как высшее проявление греха – замыкает эту цепочку.

— Безусловно. Если бы люди не пили последние лет 50, то множества злодеяний не было бы совершено. Это как в известном случае из «Добротолюбия». Когда дьявол, искушая монаха, предлагает ему на выбор блуд, убийство или пьянство. Монах выбрал пьянство, как, казалось бы, наименьший из грехов, после чего совершил и блуд и убийство. Меньший ли грех он выбрал? Нет, он выбрал грех наибольший, ведь пьянство основа всех грехов. Когда человек принимает спиртные напитки, то в это момент становится другим. А если напьется сильно, то его воля напрямую контактирует с темной силой, причем добровольно. И, конечно же, лукавый не заинтересован в том, чтобы человек эту страсть – основу всех грехов в себе победил. Зеленый змий будет стоять как Брестская крепость, будет сопротивляться и препятствовать отрезвлению человека до последнего. Только с Божией помощью возможно преодолеть эту фундаментальную страсть.

У святителя Димитрия Ростовского в более чем двух тысячах житиях святых есть около ста пятидесяти упоминаний об отношении святых подвижников к алкоголю, и только десять из них упоминаются в житиях как умеренно пьющие. А сто сорок святых декларируются в житиях как абсолютные трезвенники, так что умеренное употребление вина у святых скорей исключение, чем правило. Такой аскезой святые подают пример и нам. Духовное трезвение и трезвость – слова однокоренные, имеющие общую основу. Жизнь под наркозом и духовная жизнь – вещи несовместимые, именно поэтому похвала алкоголя в духовной жизни не является святоотеческой традицией, а походит более на сектантское богословие.

И, конечно, если говорить о служении священническом, мы должны понимать, что самому духовенству просто необходимо подавать пастве пример трезвой духовной жизни. От трезвости священников впрямую зависит трезвость народа. Был такой исторический опыт, в 1861 году в Литве католический епископ Мотеюс Валанчус, впоследствии канонизированный святой, стал требовать полной трезвости от священников. После того как отрезвели священники, отрезвели и их прихожане. Как итог – за три года 90% населения Литвы полностью перестало употреблять алкоголь. Многие люди дали зароки и обеты. Акцизная откупная система в Литве в то время лопнула. Вот так просто.

— Что ж, отец Григорий, постепенно наша беседа подходит к концу. В завершении хотелось задать еще пару вопросов, первый из которых, возможно, будет несколько странно звучать. Странно, потому что и мне, и нашим читателям, ответ, думаю, уже ясен. Счастливы ли Вы?

— Я всю жизнь хотел быть счастливым, стремился к этому и считал это своей главной задачей своей жизни. Я очень, очень счастливый человек. Это, возможно необычно звучит, но я живу все лучше и лучше с каждым днем во всех отношениях. И вокруг меня живут только счастливые люди, вокруг – дух любви. Жизнь, конечно, иногда опускает на землю, и от лукавого духа в мире я порой очень устаю. Даже Господь уставал порой от лукавого духа: «Род лукавый и прелюбодейный доколе же буду с вами». Все мы устаем от лукавого духа в этом мире. И все же я живу посреди любви.

Апостолы были рыбаками. В рыбной ловле нет лукавого духа. Наверное, поэтому я и люблю рыбалку, потому что рыбалка – это конкретная вещь и в ней нет лукавого духа. Клев или есть, или нет. Есть искусство, мастерство, есть знание, есть удача, есть погодные условия, но в рыбалке нет лукавства. Может быть, потому что я «рыбак человеков» – я очень счастливый человек.

Милостью Божией я люблю все, что имею. А ведь нередко люди живут по принципу – «что умеем, не храним, потерявши – плачем». И, конечно, милостью Божией порой мне удается распознать Божий промысел. В этом кроется особая радость, особая благодать. Стяжание благодати Духа Святаго – главная цель православия, и у меня, слава Богу, есть возможность этим заниматься. Все, за что брался в жизни, я доводил если не до конца, то до логического завершения. И когда смотрю в прошлое, мне кажется, что я многого еще не сделал. Есть ощущение, что самое главное – впереди. Наверное – это вечность. Главное не забывать постоянно благодарить Бога и за скорбь и за радость.

— Спасибо. И, в завершении, наверное, традиционный вопрос в конце каждого интервью. Чего бы Вы пожелали нашим читателям, и, вообще, прихожанам храмов нашей Епархии?

— Наша Выборгская Епархия расположена в Богом данном месте. Карельский перешеек – одно из самых красивейших мест в мире. Это реки, озера, леса, и Господь здесь повсюду. Мы живем в прекрасном храме Божием. Вокруг нас живут замечательные люди. И хотелось бы пожелать, чтобы мы были самой любящей в мире Епархией, чтобы с нами был дух любви и благодати, и тогда Господь весь металлолом наших грехов переплавит в таланты. Ведь любой грех – искаженный нехваткой любви талант. И когда человек желая переменить свой ум, свою судьбу прибегает к помощи Божией, кается, то Господь это искажение исправляет. А еще, конечно, мне бы хотелось, чтобы люди поняли, что без Бога жить можно. Но только в аду.

[1] Понятия православной каноники. Здесь – «акривия» означает жесткий подход к человеческому проступку, «икономия» - мягкий. - Прим. ред.

Беседовал Артем Карагодин,

пресс-секретарь Выборгской Епархии